Стефания

Широкоплечий и кряжистый, с традиционной для староверов окладистой бородой, дядька Фрол управлял двумя лошадьми, запряжёнными в телегу.

Стефа, его единственная дочь, сидела на мягкой подстилке, окружённая большими плетёными корзинами с баранками, калачами, бубликами и различными пряниками.

Федот сидел рядом с Фролом и даже не смел повернуть голову в сторону Стефании. Отец понимал, что Федот специально задержался, чтобы не ехать с братьями на ярмарку. Видно было, что юноше очень нравится его дочь, и он ищет разные способы оказаться с ней рядом. Стефе он тоже очень нравился, но сказать об этом тяте было нельзя: он бы заругал. Матушка умерла два года назад, и ей оставалось только в мечтах видеть, как Федот придёт свататься. А потом, конечно, можно будет целоваться с ним в губы, но только после венчания. Как сладки были грёзы девушки!

Федот не поворачивал головы и смотрел вперёд, но даже если бы у него были глаза на затылке, он не видел бы Стефанию яснее, чем сейчас, ощущая её присутствие всем своим телом. Он чувствовал, как она сидит, как держит руку, как из-под платка выбилась прядь волос, как поднимается её грудь при каждом вздохе, как она, подогнув колени, упирается рукой в край телеги. Он тоже положил ладонь на тот же край, чтобы хоть чуть-чуть быть ближе к ней.

Вы видели когда-нибудь, как бьёт молния? Так вот, это ничто по сравнению с тем, что ощутил Федот, когда Стефа погладила его по ладони. Всё его тело замерло, зрачки расширились, в ушах зазвенело, а лицо окрасилось в пурпурно-красный цвет от нахлынувшей крови. Дышать стало невозможно. "Всё, теперь можно и умереть, жизнь прожита не зря. Она сама мне руку погладила!" — беспорядок мыслей вихрем кружил в голове юноши. "Завтра буду молить тятю, чтобы сватал Стефанию..."

Но то, что завтра уже не будет, юноша не понимал. Там, где ещё вчера развевались красные знамена советской власти, сегодня воткнуты флагштоки с фашистскими крестами. Началась война.

Староверы вывозили в большие города остатки своей продукции, чтобы за вырученные деньги спасти общину, уйти в безопасное место и рассеяться по деревням, как беженцы.

Когда повозка подъехала к городу, дорогу ей перегородил шлагбаум. Немецкие солдаты с оружием в руках подошли к повозке и бесцеремонно начали набирать полные карманы пряников, смеясь и подтрунивая друг над другом. Они вели себя как хозяева. Из припаркованной рядом со сторожевой будкой машины вышел офицер, что-то сказал солдатам по-немецки и указал рукой на Федота и Стефанию. Немцы выволокли парня с телеги и жестами приказали выйти Стефании.

Фрол сидел под направленными на него дулами оружия и молился.

Немцы выгрузили корзины из телеги и приказали Фролу ехать назад, но уже одному.

Стефа прижалась к Федоту и испуганно смотрела на хохочущих фашистов. Буквально через несколько минут к посту подъехала большая машина. В кузове Федот увидел двух своих братьев и много молодых людей, которых сопровождали вооружённые немцы.

Под дулами направленного на них оружия молодые люди забрались в кузов к своим товарищам.

— Что произошло? — спросил Федот у брата Фёдора.

— Не знаю, знаю только, что всех молодых ловят и везут на станцию к вагонам.

На станции было шумно, страх, как ветер, проносился по чувствам всех собранных молодых людей. Их увозили работать в Германию на благо вермахта. Парней грузили в одни вагоны, девушек — в другие. Когда немец подошёл к Федоту со Стефанией, она крепко вцепилась в его ладонь, а он был полон решимости не разлучаться с любимой.

— Komm, beeil dich, lass sie gehen und zum Zugwagen gehen, — сказал немец, что значило "отпусти её и иди в вагон".

Федот не собирался это делать. Хотя он не знал ни одного слова по-немецки, сразу понял, что говорит фашист.

Он отрицательно замотал головой, давая понять, что не отпустит Стефу.

Немец отошёл от него на пару шагов и направил в грудь Федота своё оружие. Стефа встала между ними и закрыла парня собой.

Совсем неожиданно для Федота Фёдор, находившийся справа от него, со всей силы ударил его кулаком в голову. Удар был такой силы, что не каждый выдержит. Федот отлетел в сторону и, как мешок, шмякнулся об землю. Он лежал без сознания, а из рассечённой губы и носа текла кровь на землю. Стефа смотрела на его окровавленное лицо и не чувствовала, как чужие руки тянут её от него в вагон.

Таким он потом являлся ей во снах — долгих, тревожных, безрадостных.

Федот очнулся в вагоне. Федька держал его за голову и тряпкой промокал кровь.

— Ты что наделал? Убью... – Федот попытался вскочить на ноги, но ещё пара парней удерживали его, не давая встать.

— Дурак, тебя бы немец пристрелил, а так, может, ещё убежим и Стефку заберём. Я видел, в какой вагон её подтолкнули. Лежи тихо, понял?

Убежать не удалось. Всех пленников поезд привёз в Германию. Когда они выпрыгнули из вагона, Федот спросил у брата, в каком вагоне она, но тот вагон оказался пустым. Видимо, девушек выгрузили на одной из перевалочных станций.

Казалось, что тут нет войны: фрейлины ходили в цветастых платьях, юнги — в военной форме, везде было чисто, и только знакомые знамёна с крестами напоминали парню о том, что идёт война.

Красивая Стефа была отправлена нацистами в публичный дом.

Хозяйка, полячка средних лет, сразу оценила внешние данные девушки, но гордый нрав мешал делу. С этим опытная хозяйка решила поступить кардинально жестко и отдала девушку румынским союзникам нацистов на пять дней. Пять дней солдаты насиловали её, пили шнапс и всячески издевались над ней.

На шестой день хозяйка забрала её еле живую, избитую и униженную, привела, искупала в тёплой ванне, дала чистые одежды и сказала:

— Як то пани не хцет с поворотом той забавы, то муси слухать.

Стефа покивала головой, давая понять, что всё поняла, а сама твёрдо решила, как только хозяйка уйдёт, повеситься.

Недаром полячка заведовала притоном: у неё было много опыта, как сломать непокорную, и такой случай, как самоубийство жертвы, был предусмотрен. Просто девушку никогда не оставляли одну — всегда кто-то находился рядом. Так начались безрадостные дни её существования.

Закончились они, когда советские войска с битвами прорвались в немецкие города и начали освобождать их от фашистов. Мадам и часть девушек из притона бежали на территорию союзников, а Стефа осталась. Она искренне считала, что ни в чём не виновата, и её поймут. Но товарищ майор, уставший, с покрасневшими от недосыпа глазами, прочитал её дело, написал "пособница", и Стефу отправили в лагеря восстанавливать разрушенное войной хозяйство.

Федот дважды бежал из плена, его ловили и определяли на ещё более тяжёлые работы. Так он дождался победы на территории Франции в угольных шахтах. Союзные войска всех освободили, и когда у него спросили, где он хочет остаться, Федот ответил, что хочет остаться на территории Германии, надеясь узнать что-то о Стефании.

Из лагеря Стефа вышла в пятьдесят девятом году, и, хоть ей было только 36 лет, выглядела она как старушка — с поседевшими волосами, опущенными плечами и потускневшим взглядом.

На родине никого из родных не осталось. Тятя умер, добрые люди похоронили его рядышком с матушкой на погосте у староверческой церкви.

Работала она уборщицей в городской бане, на неё никто не обращал внимания. У неё была маленькая комнатка в коммуналке и две дворняжки, с которыми её и видели люди. В церковь она не ходила, только иногда посещала могилы тяти и матушки.

– Что ж ты, милая, в церковь-то не заходишь? – спросил её как-то батюшка, увидев стоящей возле могил родителей. – Зайди, исповедуйся, причастись.

– Нет мне причащения, блудная, я... – и Стефа, опустив глаза, поспешила уйти с кладбища.

Федот много лет искал Стефу, даже нашёл некоторых женщин из того притона, где она была, расспрашивал, но никто ничего не знал. Брат Федька вернулся в Советский Союз, и его отправили в лагеря копать каналы. Так что и от брата больше вестей не было, а что-то узнать у кого-то было невозможно. Слишком много людей после войны искали своих близких, родственников, и о нацистской проститутке никто даже слышать не хотел.

Со временем Федот женился, у него родились две дочери, но с супругой как-то не заладилось, и они расстались. Он работал на заводе, выходные проводил с дочерями. Шли годы...

В 1996 году Вацлав сидел в архиве и смотрел на фотографию отца Фёдора и его брата Федота.

– Вот отец обрадуется, если брат его ещё жив, – подумал он, подвигая к себе телефон и стал звонить в немецкое консульство.

Вацлав был юристом, занимался оформлением контрактов с зарубежными фирмами и имел множество контактов. Отцу он пока ничего не говорил, боялся, что тот сильно будет волноваться. Каждый раз, когда разговор заходил о воспоминаниях, Фёдор вспоминал только хорошее — плен, лагеря, войну. Об этом старик не говорил, сразу замолкал. А вот о брате, об их детстве и молодости старик вспоминал с ностальгией — даже молодел, его взгляд становился блестящим, а слова полными юмора.

По своим каналам опытный юрист выяснил адрес родного дядьки, созвонился с сотрудниками и договорился, что они его навестят, передадут письмо и пригласят посетить родину.

Уже целый час молодые люди пили чай и смотрели на дрожащий в руках старика белый листок с рукописным текстом. После затянувшейся паузы старик посмотрел на них и спросил:

– Вы из КГБ?

– Нет, Гер Федот, мы от вашего племянника, Вацлава. Он хочет, чтобы вы приехали на родину и встретились с братом и родными.

– Нет, не поеду.

– Гер Федот, там знают, что вы живы, все вас любят, ждут. Соглашайтесь! Все расходы на оформление и поездку мы берём на себя.

– Никто меня там не любит. Нет, я сказал. Не поеду.

– Ну что ж, Гер Федот, мы передадим ваш отказ к вам на родину. Сожалеем. – Молодые люди поднялись и направились к выходу.

– Стойте, а Стефа жива?

– Какая Стефа? – молодые люди переглянулись.

– Если Стефа жива, поеду.

Вацлав внимательно слушал голос в телефонной трубке. – Он больше ничего о ней не говорил? Как её фамилия? Хорошо, я покопаюсь в архивах.

В дверь коммуналки кто-то позвонил.

– Стефа, к тебе, – крикнул сосед.

Стефания очень заволновалась: к ней никто не ходит, и стало тревожно.

На пороге стоял высокий мужчина в длинном заграничном плаще.

– Здравствуйте, я Вацлав, сын вашего знакомого из юности, Фёдора. Можно войти?

– Он жив? – Стефа смотрела с надеждой и страхом.

– Да, чего и вам желает, – улыбнулся мужчина. – Уважаемая Стефания, сколько вам понадобится времени, чтобы собраться? Я вас отвезу на встречу, где будут очень рады вас видеть.

– Меня? – смутилась старушка.

– Да, вас!

– Я не знаю, мне и собирать-то нечего, хотя только бы переодеться.

– Хорошо, я буду ждать вас в машине. Ничего не бойтесь и не волнуйтесь.

Как же не волноваться? Стефа засуетилась по комнате, выбирая вещи, которые она наденет. – Фёдор… Значит, про Федота что-то узнаю. Бог, сделай так, чтобы он был жив. – Старушка перекрестилась, как это делают все староверы.

У всех соседей по коммуналке сразу появились дела на кухне, всем было интересно, кто это пришёл за Стефой и не надо ли её защищать. Её тихую, не злобную, все любили, но если кто и не любил, то уважал, это точно.

Стефа оделась в своё самое нарядное платье, и когда выходила, соседка остановила её, спросила, всё ли в порядке, когда её ждать. Узнав, что Стефа едет на встречу, соседка достала губную помаду и накрасила ей губы.

Машина подкатила к новомодному ресторану, построенному за городом из деревянных брусьев. Крыша была из аккуратно уложенной соломы или камышей — Стефа в этом не разбиралась. На парковке было много машин. В ресторане бегали нарядные официанты. Перед входом в ресторан на лавке сидели два старика в праздничных костюмах, при галстуках. О чём-то беседовали и улыбались. Когда машина Вацлава въехала во двор, оба встали, у одного в руке были цветы.

Стефа вышла из машины и не смогла идти дальше: ноги стали мягкими, а глаза закрыли слёзы. Перед ней были Фёдор и Федот. Оба братья плечистые, и хоть время их не пощадило, они были такими же, как на том перроне в последний миг, когда она их видела.

С цветами в руках Федот подошёл к Стефании. – Здравствуй, Стефа, я долго тебя искал, прости, что не нашёл.

– Нашёл, тут я...

Федот больше не вернулся в Германию, продал дом. На родине Вацлав присмотрел ему хороший, добротный домик недалеко от брата.

Всё это произошло быстро и незаметно.

Венчались они в той самой староверческой церкви. Батюшка служил службу, присутствовали только самые близкие люди. После венчания Федот взял лицо Стефании в свои ладони и долгим поцелуем прильнул к её губам. Снова они были молодыми, сидели в телеге, везли на ярмарку баранки и не подозревали, как надолго отложится их первый поцелуй!

Автор: VanHolland

Источник: https://litclubbs.ru/articles/59385-stefanija.html

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Подписывайтесь на наш второй канал с детским творчеством - Слонёнок. Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

Читайте также: